Отвержение экономизма.
- 16.11.08 г. -
Исторически экономические идеи, начиная со времен античности, вызревали в рамках философского знания в рамках единства осмысления хозяйственной деятельности (тезис), которая была понимаемой в связи с социальной жизнью общества.
Изначально сведения об организации хозяйственной деятельности человека содержались как в форме обыденного сознания, так и в религиозно-мифологических картинах мира.
Мифология и религия предлагали собственные интерпретации природно-хозяйственной деятельности. Прежде всего, в форме календарной мифологии осмыслению подвергался наиболее значимый для аграрного общества сезонный ритм жизни.
Но осмысление экономической жизни общества следует относить к возникновению философии как таковой. Именно в рамках философии и вызревали экономико-философские идеи.
Еще Аристотель определил, что, если процессы накопления служат обеспечению только ведения хозяйства, то потребности могут быть удовлетворены, а если главным становится принцип увеличения богатства, нажива, то возникает проблема ограниченности ресурсов. При этом была существенной и постановка вопроса о главной экономической проблеме, проблеме современной экономической науки – управление и перераспределение в условиях ограниченных ресурсов. Но Аристотель рассуждал и о желании увеличивать количество денег, которое не имеет меры и само становится целью. Он писал относительно хрематистики: «в основе этого направления лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни; и так как эта жажда беспредельна, то и стремление к тем средствам (т.е. деньгам. – ПРИМ.), которые служат к утолению этой жажды, также безгранично» [Аристотель. Политика. Афинская полития. – М., 1997. – С. 49].
В Новое время центром философствования становится обыденный средний человек – не Бог, не герой, не гений. Отсюда внимание к повседневности, основу которой составляют не путешествия, героика приключений, духовный подвиг, творчество, а экономика, сфера создания материальных ценностей. Не жизнь в Боге начинает выступать высшим благом для человека, а благосостояние. Счастье понимается уже не как блаженство и покой души, а как непрерывное удовлетворение желаний и удовольствия. Находятся оправдания этому. Т. Гоббс писал, что «...человек, у которого нет больше никаких желаний, был бы не более способен жить, чем человек, у которого прекратилась бы способность ощущения и представления. Счастье состоит в непрерывном переходе желаний от одного объекта к другому, так что достижение предыдущего объекта является лишь путем к достижению последующего. Причиной этому служит то обстоятельство, что человек стремится не к тому, чтобы наслаждаться один раз и на один момент, а к тому, чтобы обеспечить навсегда удовлетворение своих будущих желаний. Вот почему произвольные действия и склонности всех людей имеют целью не только добывание, но и обеспечение благополучной жизни и различаются между собой лишь в отношении путей, причем это различие обусловливается отчасти различием страстей в разных людях, а отчасти различием знаний и мнений, которые разные люди имеют о причинах, производящих желаемый эффект» [Гоббс Т. Левиафан. – М., 1936. – C. 97].
Материальное благополучие, в конечном счете, становится критерием счастья, успешной жизни. Естественной целью деятельности человека все более становится стремление к удовлетворению своих потребностей, что понимается как достижение счастья.
Экономика становится философией Нового времени.
Антитезисом философско-экономическому единству явилось отдельное оформление в Новое время экономической науки, первоначально в виде политэкономии, а затем в виде все более специализированного экономического знания. «Теоретическая экономия... вышла из философии. Именно философия породила политическую экономию, которая долгое время сохраняла статус философской науки. Затем политическая экономия отошла от собственно философии» [Макаров В.Л. Вместо предисловия // Преодоление времени / Под ред. Ю.М. Осипова, В.М. Кулькова, Е.С. Зотовой. – М., 1998. – С. 3].
Но распространение экономизма практически на все сферы человеческой жизнедеятельности стало одной из неудачных попыток восстановления философского или какого-либо другого теоретизирующего синтеза, прежде всего, на уровне научной методологии.
Во-первых, исключение анализа закономерностей развития в теориях буржуазной политической экономии и современной западной экономической науки привело к игнорированию закономерностей развития и объективных причин антагонизмов и негативных тенденций, что в том числе не позволяет исследовать в полном объеме пути по уменьшению их проявления. Это, очевидно, может привести к катастрофическим последствиям в будущем.
При этом, во-вторых, необходимо особо отметить тот факт, что еще Дж.М. Кейнс определил следующее стратегическое положение в первой главе первой книги своего знаменитого труда «Общая теория занятости, процента и денег»: «постулаты классической теории применимы не к обществу, а только к особому случаю, так как экономическая ситуация, которую она рассматривает, является лишь предельным случаем возможных ситуаций равновесия. Более того, характерные черты этого особого случая не совпадают с чертами экономического общества, в котором мы живем» [Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег. – М., 1999. – С. 11]. Т.е. современная экономическая наука занимается либо исключительным предельным случаем, либо вообще фикцией.
В-третьих, все более очевидной становится неспособность экономической науки определить пути решения насущных общественных и социальных задач. Как отметил в свое время еще фон Мизес, – «Основная ошибка исторической школы экономической общественно-политической науки в Германии и институционализма в Америке заключается в интерпретации экономической науки как описания поведения идеального типа – человека экономического. Согласно этой теории традиционная, или ортодоксальная, экономическая наука изучает не реальное поведение человека а абстрактные и гипотетические образы» [Мизес Л. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. – М., 2000. – С. 62]. И поведение абстрактного, теоретического человека (человека экономического) стало видится образцом или даже нормой для живых людей…
В-четвертых, «теоретическая экономия, пройдя трехсотлетний путь интенсивного развития, оказалась к концу XX в. в состоянии своеобразной бифуркации, разделившись на все более отходящие друг от друга концептуальные ветви» [Экономическая теория на пороге XXI в. / Под ред. Ю.М. Осипова и др. – СПб, 1996. – С. 7].
В-пятых, общее практическое критическое рассмотрение современной экономической науки можно охарактеризовать рядом положений анализа финансиста Дж. Сороса [Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. – М.,1999. – С.: 45, XVII, 48, 51, 54, 58]: не учитывается, что 1) «попытки объяснить поведение финансовых рынков и макроэкономических событий посредством анализа равновесия нельзя считать успешными» (что доказали еще К. Маркс и Дж.М. Кейнс), 2) «недостатки не признаются. Вместо этого существует широко распространенное убеждение в том, что рынки являются саморегулирующимися», 3) «в вопросах личных предпочтений поведение людей не соответствует утверждениям экономической теории», 4) «в различных условиях доминируют разные ценности, и существует некий механизм двусторонней обратной связи», 5) на финансовых рынках «не существует реальности, независимой от мышления участников», 6) на рынках существенно «доминирование некоторого предвзятого мнения и некой господствующей тенденции»...
В-шестых, «…вследствие нерешения фундаментальной проблемы стоимости классическая наука не смогла предложить удовлетворительных решений и явленческих оценочно-расчетных проблем, оказавшись с ними в глубоком противоречии» [Экономическая теория на пороге XXI в. / Под ред. Ю.М. Осипова и др. – СПб, 1996. – С. 8].
В-седьмых, в целом же относительно современной западной экономической науки и экономикса можно сказать, что они раздроблены и стратифицированы; иногда включают положения, используемые практически для уничтожения экономики [Экономическая теория на пороге XXI в. / Под ред. Ю.М. Осипова и др. – СПб, 1996 – С. 92].
Итак, в теориях экономической науки закономерности развития игнорировались. В результате экономическая наука столкнулась с негативами развития экономики и общества, которые не смогла осмыслить в рамках существующих в ее арсенале методов и гносеологических парадигм. Так, например, оказалось, что унификация во всемирном масштабе принципов хозяйствования не приводит к всеобъемлющему экономическому развитию, повышению стабильности и формированию долговременных устойчивых тенденций. Развитие рыночных отношений не привело к триумфу капитализма.
Таким образом, реально проистекающие общественно-экономические процессы провоцируют возврат к иному, философскому осмыслению современных экономических реалий.
При этом, даже не затрагивая указанные предметные и методологические трудности, уже можно сделать вывод о том, что задача определения специфики и предметного содержания экономической философии, а также особенностей именно философского воззрения на экономическую жизнь общества заключается не в смешении экономического и философского, а в их разделении.
Дополнительно отметим, что сделанный вывод о разграничении предметных сфер экономической философии и экономической теории не является уникальным. Например, Л. Тутов предлагает четкий перечень вопросов, формирующих круг философских оснований экономической науки, но тем не менее, не составляющих предметное поле экономической философии. К этим вопросам относятся проблема функционирования и тенденции развития экономической науки, как сложного общественного института, анализ экономического знания и познания, использование законов и категорий диалектики и логики в экономической науке, задача построения логически стройной системы экономического знания, специфика экономических законов, особенности экономических отношений, как одного из видов общественных отношений, соотношение субъекта и объекта в экономической сфере, возможности и границы применения математики в экономической науке, вопросы объективности, оценки, истинности экономических знаний, общие проблемы связи экономической науки с философией, социологией, идеологией, мировоззрением, этические аспекты экономической теории [Тутов Л.А. Проблема управления в философии хозяйства. // Вопросы философии. – 2003. № 8. - С. 120].
О. Ананьин показал основные направления трансформации методологических оснований экономической теории. Во-первых, «методология из преимущественно нормативной... стала преимущественно дескриптивной и позитивной, стремящейся описывать и осмысливать фактически сложившиеся структуры экономического знания, тенденции его эволюции, реальную практику научной деятельности», во-вторых, «радикально расширилось предметное поле экономической методологии, охватившее ныне широкий спектр не только собственно методологических, но и философских проблем экономической науки», в-третьих, «изменилось само восприятие экономической науки, как объекта методологического анализа» [Ананьин О.И. Экономическая наука в зеркале методологии. // Вопросы философии. – 1999. № 10. - С. 136].
Однако в имевшихся представлениях экономической науке ничего не противопоставлялось, как на методологическом и парадигмальном уровнях, так и в целом…
Таким образом, поиск системной методологии для решения обозначенных проблем приводит к выводу об отвержении экономизма и, одновременно, о неизбежности методологического разделения экономического и философского, а также о необходимости выделения особого комплекса идей, мыслей, представлений, установок, взглядов, направленных на осмысление специфической сферы экономической жизни общества, т.е. об экономической философии в ее новом, современном понимании.
При этом экономическая философия не оказывается теоретизирующим синтезом, а является положением.
В тоже время распространение негативов экономизма и реально проистекающие общественно-экономические процессы провоцируют возврат к философии, т.е. возврат к экономико-философскому мышлению, не отвергающему единство философского осмысления хозяйственной деятельности, но и не являющемуся им. При этом общественные и экономические процессы должны рассматриваться в их динамике, согласно их историческому развитию, с учетом переосмысления экономических концепций. Отсюда следует тезис о диалектическом подходе к рассматриваемой проблеме. С другой стороны, обозначенное экономико-философское мышление оказывается существенным, прежде всего, на методологическом и парадигмальном уровнях, в том числе и в связи с необходимостью современного уточнения представлений о социально-экономическом развитии, что составляет особенность выступившего экономико-философского мышления.
Продолжение: «Неопределенность бывшей экономической философии».
[См. «Экономическая философия Новейшей философии».]