Реальность и идеальность – 1.
(Моменты предпосылок темы.)
- 22.03.15 г. -
- 9772225665000 15014.
>> И абстракция типов данных в современном программировании и идеализация типов данных в диалектическом программировании имеют свои реальное и логическое основания в гегелевской науке логики и новодиалектическом науки-логики-продолжении...
Изложение материалов проекта ДИАЛЕКТИКА в сезоне 2014–2015 гг. посвящено принципиально важному положению: как было указано, в современной диалектической философии актуально определение сути, или истины, гегелевской науки логики (см. «Истина науки логики») и, соответственно, основ новых, современных диалектических исследований, или продолжение науки логики: науки-логики-продолжение.
Науки-логики-продолжение характеризуется многими положениями, которые проявляются и как сущностные аспекты отдельных знаний и как их обобщающие или суммарные (в т.ч. эмерджентные) определения. Ряд из них пришло время огласить, причем не столько в силу выступивших их аспектов, требующих разъяснений и обобщения, сколько по причине кристаллизации отдельных смысловых положений и обнаружения новых тем или новых сторон известных вопросов. Этому придется уделить внимание в ряде последующих статей сайта, тем более, что по ряду позиций некоторых статей пришли вопросы.
Одним из актуальных положений является соотношение материального и идеального, или чувственного и сверхчувственного, или физического и метафизического, или реального и идеального, как угодно, присутствующего в современных диалектических исследованиях в еще большей мере, чем в гегелевских исследованиях, и уже предметно используемых, что и вызвало удивление у некоторых читателей. Действительно, как это существо известных споров о примате материального или идеального или, к примеру, отрицание одного из двух этих положений может быть предметно использовано? Сразу отметим: на основе материализма никак – он слишком ограничен. А в диалектике, особенно в современной диалектике, предметное различие указанных парных положений активно используется или, по крайней мере, учитывается при формировании выводов, многие из которых имеют прикладное значение и развитие. Это можно заметить по ряду обсужденных вопросов. Соотношение чувственного и сверхчувственного, или физического и метафизического, или реального и идеального, и т.п. очевидно во многих статьях сезона 2014-2015 гг.:
– ограничение и противоречия материалистического познания, например, то, что часто в научных теориях имеющиеся факты вступают в полное противоречие не просто с отсутствием, а даже с исключением причины (основы, начала) их появления, и это составляет значимую методологическую проблему, см. «Обозначение сфер применения истины науки логики»,
– познание вещи – ее наличия и сущности, см. «Вещь в себе» и «Т: вещь в себе и моменты познания»,
– двойственность понимания информации, см. «Т: знания, информация и данные»,
– реальное и логическое основания суждений, известные еще со времен Канта и ярко проявившиеся при позиционировании суждений,
– физическое исполнение программы на компьютере и ее идеальный замысел (алгоритм, код), см. также «Программа: сугубо диалектические особенности»,
– опосредствование изложенных и идеальных данных (см. «База представлений») вплоть до определения в современной диалектической философии технологий метаинформационного уровня, в т.ч. определение метаинформационых технологий.
Понятия реального и идеального при всей интуитивной ясности весьма различаются в разных философских учениях и науках. Это образует хаос в представлениях и определениях этих понятий, с чем можно познакомиться в Интернете и в многочисленных учебниках, в которых каждый автор стремится внести свою весомую лепту в науку, давая новое понимание соответствующих терминов, чем окончательно запутывает читателя, уже знакомого с другими определениями. Одним из следствий неоднозначности определения терминов является уже не раз упомянутый на сайте плюрализм мнений, царящий в науках (а не богатство идей), который всё более стимулирует явно отсталые и порой даже антинаучные мнения.
А вот в диалектике термины «реальность» и «идеальность» еще со времен Гегеля однозначно определены. Но вся изюминка имеющейся в диалектике однозначности этих терминов основывается на том, что они различены, что было сделано еще Гегелем. Однако материалистичные науки не приняли его подход, а теперь даже не имеют представлений о нём – в том числе о том, что надо сделать для однозначной идентификации указанных двух терминов.
В современной диалектической философии подход Гегеля, конечно же, принят за основу. Кроме того, указанные термины в гегелевском понимании исследованы в системе созданной новодиалектической науки – когнитивной теории терминов, понятий и определений, что позволило выявить многообразие возможных значений и, соответственно, применений этих терминов (например, «реальность» может использоваться в смысле понятия «окружающая действительность»). При этом свобода применений этих терминов жестко регламентируется правилами и инструментами диалектической текстологии.
1. Предметная часть.
Исследование в сезоне 2014–2015 гг. положений гегелевской науки логики, ее развития и вопросов познания привело к очередному акцентированию как тесной связи мышления и бытия, так и их противоположности, о чем писал еще Гегель. Однако теперь акцент уже делается не на реалистической и идеалистической философии, согласно одному из трудов Гегеля, или соответствующих им взглядах, а на указанных Гегелем возникновении содержания мысли из восприятия внешнего и самостоятельности мышления. Противоположность указанных положений и их существо в свое время уже были раскрыты Гегелем. Поэтому в современной диалектической философии основным стал другой вопрос: появилось понимание актуальности различия обоих указанных положений, что до сих пор не рассматривалось в мировой философии и даже в философии Гегеля. Речь идет не о различии двух отдельных положений, что обычно понимается и берется в философских науках, а о различии двух бесконечных сторон указанного Гегелем субъекта. Это принципиально новое положение и для диалектики и, тем более, для всей остальной мировой философии, и оно весьма актуально и продуктивно. Его самого первое явление как противоречие было обнаружено в современной диалектической философии еще несколько лет назад. Более того, в современной диалектической философии оно было решено в новой форме познания, о которой уже упоминалось на сайте. Однако во втором полугодии сезона 2014–2015 гг. указанное принципиально новое положение постепенно обозначило другое противоречие. Оно наиболее ярко выступило в суждении: дело не в некорректном понимании и определении суждения в науках, а в его разделении (здесь: не на общеизвестные непутевые его виды в науках), именно которое ярко манифестирует различие указанных Гегелем положений. Иными словами, различенное познание, которое к тому же можно считать делом духовным, но в то же время формирующим мысль с учетом восприятия внешнего, получило подтверждение своего различения в суждении, которое само, таким образом, должно позиционироваться в реальном и идеальном. Это весьма значимое само по себе положение. И хотя еще великий Кант различил реальное и логическое основания суждения, теперь это его гениальное открытие получило теоретическое обоснование (Кант исходил из эмпирики), которое характерно проявилось в позиционирование суждений и, главное, в ряде прикладных возможностей. Однако актуальной осталась и противоположность мышления и бытия, причем как человеческой деятельности и противостоящего ей мира. Но и тут возникает еще одно противоречие, ибо в смысле диалектики нет жесткой дихотомии мышления и бытия, главным образом, как сторон указанного Гегелем единого объекта.
Таким образом, проведенные в сезоне 2014-2015 гг. рассуждения с разных сторон привели к пониманию различия обоих указанных выше положений, но взятых не самих по себе и не в их дихотомии, а в их цельности. Это оказалось важным для познания, гносеологии, по крайней мере, для диалектической гносеологии.
Но и для онтологии обозначившиеся вопросы являются принципиально важными, в т.ч. в известном вопросе соотношения реального и идеального, материального и духовного и т.п., который к тому же обращает рассуждения к вопросу познаваемости мира и вообще возвращает их к теме познания.
Однако и для практики стороны обозначенного различия оказываются очень даже актуальными. Например, в противовес материальному приходится различать не только реальное и идеальное, но и само идеальное. Пока это утверждение и теория соответствующего положения являются не понятными рационалистическому и тем более материалистическому воззрению, но не в этом суть, так как в диалектике-то соответствующие инструменты познания уже давно используются. Дело в том, что к удивлению представителей философского корпуса и материалистически настроенных читателей настоящей статьи укажем интересное обстоятельство, уже применяемое в наиболее продвинутых программных продуктах: некоторые вычислительные операции могут обеспечиваться за счет абстракции типов данных (отметим: это не абстрактные типы данных, которые сами по себе суть простые, тривиальные типы данных). Это актуальное практическое положение (возможность), реализованное в современном программировании в силу необходимости решения некоторых задач, было получено эмпирическим путем. Однако эта возможность имеет и теоретическое обоснование, которое было получено в диалектическом программировании. И это обоснование позволяет значительно расширить аппаратно-программные возможности, которые не только открывают принципиально новые классы задач, которые для наук эмпирически возникнут только в будущем, но и ставят вопросы о развитии аппаратных средств и программных платформ, что исследуется в диалектическом программировании (всё это может стать одним из направлений обоюдовыгодного сотрудничества). Но это всё – общие вопросы развития гносеологии и практики, которые являются лишь следствием более важных в данном случае онтологических вопросов, указанных Гегелем и по-новому осмысленных в современной диалектической философии, которые являются развитием сторон реального и идеального, охватывающих в своей диалектике и материальное, и духовное, и мышление, и бытие, причем как в гегелевских, так и в новодиалектических представлениях и формулировках. Это дает конкретные результаты. Например, если в наиболее продвинутых программных продуктах для обеспечения некоторых типов вычислений используется указанная выше абстракция типов данных, т.е. некоторое динамическое построение, то в диалектическом программировании уже применяется идеализация типов данных, т.е. некоторое статическое формообразование, которое необходимо для обеспечения некоторых видов обработки данных, пока отсутствующих в обычном программировании, да и в науках в целом. Понятно, что идеализация типов данных относится к различению идеального, т.е. одного из указанных выше положений. Правда, оно еще требует и различения данных, проблема чего весьма актуальна для наук (см. «Т: знания, информация и данные»)…
И абстракция типов данных в современном программировании и идеализация типов данных в диалектическом программировании имеют свои реальное и логическое основания в гегелевской науке логики и новодиалектическом науки-логики-продолжении.
Иными словами, на примере конкретных алгоритмических вопросов, ряд из которых уже успешно используется в наиболее продвинутых программных продуктах и в диалектическом программировании, можно понять актуальность и весьма большую практичность развития обозначенных выше гегелевских представлений, причем весьма актуальных в свете продвижения новых познавательных и алгоритмических возможностей, в т.ч. реализуемых на базе новых представлений о суждении. (Конечно же, возникают вопросы относительно базовых положений, инструментов исследований и уже имеющейся практики применения тех или иных возможностей, в т.ч. в диалектическом программировании и в обычном программировании, но их можно обсудить в дискуссиях с заинтересованными пользователями.)
Таким образом, обозначенное Гегелем положение оказалось актуальным и на втором кругу развития гегелевской науки логики – в новодиалектическом науке-логике-продолжении, но в котором стали обозначаться отдельные гносеологические и инструментальные положения. Это предполагает обсуждение и общих парадигмальных положений, принципиально новых для наук, и многих прикладных положений, причем таких прикладных положений, которые уже применяются на практике, правда, зачастую без осознания их теоретических основ. Поэтому для начала необходимо хотя бы обозначить последние – эти самые теоретические основы, причем начиная с простых реальных (материалистических) положений. (В дискуссиях же следует начинать с положений гегелевской науки логики, но и для них целесообразно обозначить ряд непосредственных материалистических положений, которые хороши тем, что, во-первых, многим привычны и, во-вторых, обнаруживают в качестве своих проявляющихся несоответствий некоторые моменты, которые важны для понимания ряда базовых диалектических теоретических положений и для последующего обсуждения.)
Многие из требующихся непосредственных материалистических положений связаны с некогда много нашумевшими, а поэтому хорошо известными, взглядами классиков марксизма-ленинизма на материальное, которые и следует обсудить в качестве первого вопроса обозначенной темы.
Ф.Энгельс сформулировал многим хорошо известный так называемый основной вопрос философии для того учения, которое впоследствии было названо «диалектический материализм».
Энгельс в своей работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» написал: «Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей, философии есть вопрос об отношении мышления к бытию», или «духа к природе».
При этом, по мнению Энгельса, «философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы… составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма».
Энгельс также отметил, что «вопрос об отношении мышления к бытию имеет еще и другую сторону: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир…?».
К таким нелепым утверждениям сразу же возникает масса критических вопросов, которые, правда, не могли быть озвучены в СССР, и это серьезно деформировало воззрения представителей советских философских наук. Первым является вопрос о том, что все же имел в виду Энгельс: а) мышление и бытие или б) природу и дух? – ведь он не определил их и не довел свои рассуждения до логического завершения ни относительно первой пары терминов, ни второй. И как можно было свои отдельные мысли-высказывания выстраивать на разных неопределенных представлениях (терминах), да еще без указания их соотношений друг с другом? Вторым является вопрос о том, а почему же Энгельс не написал о том, что до него Гегель а) определил и реальное и идеальное, и природу и дух, и мышление и бытие и их соотношения и т.д. и б) указал на разделение философии на реалистическую и идеалистическую философии и описал их характеристики. Да и о познаваемости мира в философии Гегеля сказано, о чем даже сам Энгельс написал. Кроме того, указанный «вопрос» только для Энгельса и потом для диалектического материализма оказался важным – для других он не только «великим» не был, но и вообще не стоял. И др.
Однако этот «вопрос» и как нелепица и как прозрачное наивное противопоставление материального и идеального имеет значение в качестве простого начала для рассматриваемой темы. Дело в том, что при анализе рассуждений Энгельса и многочисленной диаматовской литературы по их поводу можно обнаружить положения, важные для затронутой темы и служащие основой критики, позволяющей развить продуктивные исследования. Во-первых, понятно, что выдвинутый Энгельсом «вопрос» касается не только приоритета материального или духовного. Этот «вопрос» предполагает определение и материального и духовного. Но Энгельс не определил ни материальное, ни сознание, ни духовное. То есть в целом интуитивно это всё как бы подразумевается, но поскольку всеми это всё подразумевалось и до сих пор подразумевается по-разному, то Энгельсом вместо логичного вопроса было афишировано недопонимание в материализме ряда положений, в условиях чего материалистическое познание не может быть адекватным миру. Действительно, например, о каком сознании писал Энгельс? Если о сознании человека, то оно, как всем понятно, образовалось после возникновения материи, и никакого вопроса тут нет и быть не может. Если речь идет о Божественной воле, то это относится к религии, а не к философии (кстати, о теологии Гегель при противопоставлении реалистической и идеалистической философий писал). Относительно гегелевской идеи у Энгельса речи также не могло быть, так как соотношение идеи и природы Гегель раскрыл (более того, в отношении абсолютной идеи энгельсова постановка вопроса еще и некорректна, так что постановки и обсуждения его «вопроса» в отношении абсолютной идеи попросту быть не может). Однако последователи диамата помпезно делали вывод о многогранности постановки и существа энгельсова «вопроса», в то время как на первый план, на самом деле, выступает его недоработанность, неопределенность и провокационность в силу того, что каждый может понимать используемые понятия как угодно. При этом, во-вторых, происходит смешение и путаница онтологических и гносеологических аспектов. Например, актуально отношение познания к познающему, которое к тому же приводит к проблеме определения знаний, а потом – и информации (что в науках составляет определенную проблему, см. «Т: знания, информация и данные»). Поэтому, в-третьих, энгельсов «вопрос» напрямую связан с возможностью познания мира, причем акцентирует проблему опыта, которая, по сути, становится краеугольной при критике идеализма. В-четвертых, в энгельсовом «вопросе» однозначно предполагается дихотомия материального и духовного (отсутствующая в философии Гегеля), и любое можно отнести либо к одному, либо к другому. Однако это не так, ибо, например, мысль другого человека не является результатом сознания (мышления) данного человека, но и не является материальной; к тому же и человек не является разделенным на две «части»: тело и мышление, – чтобы обсуждать их отличие в смысле энгельсова «вопроса». В-пятых, многие признают, что энгельсов «вопрос» связан с познанием мира, однако это тут же отрицается доводами самих признающих указанное. Например, всегда приводимая диаматовцами как пример проблема агностицизма, на самом деле, сразу же отвергается признанием (утверждением) материального в энгельсовом «вопросе». В-шестых, важным моментом, пропущенным Энгельсом при критике Гегеля и формулировке «вопроса», является игнорирование слов Гегеля о том, что не познается ничего, чего нет в опыте. Иными словами, неизбежно связанный с «вопросом» тезис о познаваемости мира на основе опыта был использован Энгельсом без учета гегелевского постулата об опыте при познании внешнего мира, объективно существующего вне сознания. В этом смысле остается отметить только то, что и проблема познания мира в философии Гегеля уже была решена, с чем Энгельсу пришлось согласиться, но с оговорками, извращающими суть гегелевской философии. И др.
Указанные положения наглядно демонстрируют сложность и важность обозначенных двух категорий (и связанных с ними других категорий), рассмотрению которых предназначена предложенная тема, но не рассмотрению некого «великого» диаматовского «вопроса», который еще до постановки его Энгельсом был решен в философии Гегеля, и этого «вопроса» ни для диалектики, ни для подавляющего большинства философов просто не существует...
Далее необходимо отметить известное марксово утверждение: «...Идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней». Тут речь о том, что К.Маркс хоть как-то определил идеальное, или определил его по-своему, априорно отталкиваясь от материального. Не вдаваясь в подробности, которые проигнорированы в марксовом определении (например, является ли идеальным мысль человека?), следует отметить разрушение энгельсовой дихотомии материального и духовного (идеального, взятого в качестве человеческой деятельности) и обозначение некоторого возможного симбиоза материального и духовного, что уже ближе к диалектическим положениям, например к тому же гегелевскому единству мышления и бытия. То есть в марксовом тезисе хоть и возникает конфликтная ситуация, обусловленная мировоззренческими позициями, но она уже не имеет онтологического характера, а зависит от мировоззрения и партийности ученого, что в свою очередь может дать основания для диалога и познания. Таким образом, отход от жестких энгельсовых материалистических позиций дает основания для разных точек зрения и развития познания на их основе.
Еще более актуальным является ленинское утверждение о том, что материя – это «…философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них». Она, правда, еще более сужает претензии материализма, так как не всякая материя дана человеку в ощущения (даже через приборы), например супервысокочастотные излучения, лежащие далеко за пределами диапазона гамма-излучений. Но, с другой стороны, приведенное утверждение В.И.Ленина по-новому в отношении энгельсова и марксова определений позволяет понимать идеальное: например, высказываемая мысль другого человека, существующая вне зависимости от данного человека, фиксируется его слухом, в силу чего может пониматься как материальная. Хотя, конечно же, возможны различные понимания и трактовки слов В.И. Ленина, и это только усугубляет ситуацию.
Однако сейчас важным является то, что дефиниции классиков марксизма-ленинизма, связанные с темами материального и идеального и т.п., весьма различаются, но, главное, определяют очень важные положения, ряд из которых тем или иным образом соотносится с указанными Гегелем положениями (собственно, они и составляют опорные моменты как дискуссий, так и новодиалектического познания).
При этом следует напомнить еще одну фразу В.И.Ленина: «диалектика не в рассудке человека, а в «идее», т.е. в объективной действительности». Эта фраза, как ни крути, говорит о том, что диалектика, по Ленину, «находится» в объективной действительности, а не в голове человека. То есть, во-первых, диалектика не является ни диалогом, ни методом, ни учением, о чем говорит и вся диалектическая философия со времен Платона, и, во-вторых, реально существует нечто объективно-действительное, но не материальное и не духовное. Конечно же, и тут возможны различные понимания и трактовки слов В.И. Ленина, и это тоже только усугубляет ситуацию. Однако важно выступившее из доводов В.И.Ленина различение, которое не только рушит дихотомию, привычную для диалектического материализма, но и обозначает положения, важные для новодиалектического познания, которые и нужно обсудить в дискуссиях.
Продолжения: «Реальность и идеальность – 2» и «Реальность и идеальность – 3».
2. Дискуссионная часть
[в рамках проекта ДИАЛЕКТИКА].
а. Обозначение исходных, предметных и целевых положений обсуждений предполагается осуществить в начале предметных дискуссий.
б. Для предметных дискуссий в рамках Академии диалектики и диалектической философии предоставляются ссылки на дополнительные материалы.
в. Вопросы, предложения, сообщения и т.д. можно присылать на сайт через Контакты, а также на различные вспомогательные и дополнительные ресурсы сайта.
г. Для новых пользователей и для новых ветвей обсуждений могут быть созданы дополнительные дискуссионные площадки; заявки и предложения присылать через Контакты.
Облачная зона по этой теме временно закрыта до новых дискуссий.